На день кончины приснопамятного протоиерея Иоанна Ильича Сергиева Кронштадтского
- Раздел: Духовное наследие
- Пимен Верненский
«Восхвалим мужи славны и отцы наши в бытии... Премудрость их поведят людие, и похвалу их исповесть Церковь» (Сир. 44:1, 14).
Такими словами ветхозаветный благочестивый мудрец начал восхваление древних славных мужей и праведников своего народа. Такими же словами и мы начнем, братие, похвалу современному нам праведнику и молитвеннику отцу протоиерею Иоанну Кронштадтскому.
Наше время, особенно недавние годы, когда жил еще среди русского народа о.Иоанн, имело худую славу во многих отношениях. Это было унылое время, когда люди измельчали в своих духовных стремлениях и сделались совершенно чуждыми всякого высокого воодушевления: это было время душевной сонливости; оно было скудно и талантами, потому что тогдашние наши современники любили жить по заведенному порядку, боялись живого движения вперед, хотя и любили считаться с западными авторитетами, обаяние которых так рассеяла современная нам великая война. Литература тех мрачных лет отличалась скудостью идей, бледностью образов и или слабо, или развращающе влияла на человеческую жизнь.
Конечно, само интеллигентное общество осознавало тогда свое духовное обеднение и пробовало оправдаться в этом, между прочим, путем ... обвинений Русской Православной Церкви и нашей духовной школы. Оне-де заведуют духовным просвещением народа, оне-де мало на него влияют, мало доставляют ему духовной пищи. Это говорили люди, не хотевшие знать Церкви, не хотевшие ни в чем ей подчиняться, пользовавшиеся выгодами, которые им доставляло звание членов ее, но брезгливо сторонившиеся обязанностей, соединенных с этим званием. Но истинные сыны Церкви нашей сознавали ясно всю неправду этих жалоб на нее, видя среди себя такого светильника веры и благочестия, как приснопамятный кронштадтский пастырь. На крайнем севере, на родине светоча науки Ломоносова воссиял и светильник современной нам Православной Церкви о. Иоанн Кронштадтский. Ни раннее сиротство, оставившее его на руках бедной матери дьячихи, ни суровая духовная школа на разных ее ступенях не испортили, не озлобили о. Иоанна. Его душа была спасена тем религиозным воспитанием, начало коему положила его бедная, но крепкая духом и религиозная его мать и которое продолжила наша духовная школа. Мать приучила его не тяготиться ранними вставаниями к службам церковным, не уклоняться от положенных Церковью постов, приучила внимать дивным стихирам и молитвам Православной Церкви, отчего развилась у него острая и глубокая вдумчивость и сильная память.
Духовная же школа, сообщив ему необходимые для пастыря сведения, еще более развила в нем ту любовь ко Христу и Его Церкви, которою он горел всю свою долгую жизнь. Он искренне признавался, что учение в высшей школе трудно ему давалось, ибо приходилось своими трудами поддерживать старуху мать и двух сестер, но с глубоким уважением вспоминал он о воспитавшей его Петербургской Духовной Академии.
По окончании курса духовной школы, началась для о. Иоанна длинная шестидесятилетняя деятельность пастыря-народника, постепенно распространившего ее на весь русский народ и даже за пределы своей родины. Его знали как угодного Богу молитвенника и шумные города, и незначительные деревушки; знакомством с ним дорожили и сельские иереи, и знаменитейшие иерархи.
Он молился у одра умиравшего Царя Миротворца; он же крестил и ныне здравствующего Наследника Цесаревича. Он своими молитвами исцелял болезни телесные, но еще более исцелил болезней душевных, внушая своим современникам вместо уныния – бодрость; приучая людей живых и легкомысленных к серьезной вдумчивости; людей невоздержанных на язык – к осторожности, людей праздных – к труду... Он служил людям с раннего утра до позднего вечера, приобщая за литургией тысячи богомольцев, потом посещая их по домам, благословляя на дорогах, лаская добрым словом, согревая приветливым живым взглядом. Он молился не только за православных, но и за католиков, за протестантов, за евреев, если они, веря в силу его молитв, просили его об этом. Конечно, людская благодарность несла ему свои дары. Но о. Иоанн считал их принадлежностью бедных и раздаривал им все, что имел.
Так прославлял о. Иоанн наше унылое время, так украсил собою нашу Церковь и духовную школу, представляя для них в своем лице некий оправдательный документ. И действительно, факт существования и необыкновенной деятельности о. Иоанна Кронштадтского красноречиво говорит о здоровом состоянии нашей матери Православной Церкви, об обилии ее благодатных даров, которыми может свободно воспользоваться всякий человек, подобный о. Иоанну. Это сознавали и гордые, независимые в своих мнениях англичане, и спесивые, пренебрежительные к другим американцы. На месте своей прежней службы я знавал старого пресвитерианского миссионера американца, лицо которого начинало сиять при беседе с ним об о. Иоанне Кроншатадтском.
«Бриха наша, кадиша наша (блаженный человек, святой человек)» – повторял о нем этот американец, вообще-то не признававший за нашей Церковью ничего замечательного, никаких заслуг. Теперь о. Иоанн с нами разлучился, братие, телесно, но не разлучился духовно. Жива еще память славных дел его в сердцах миллионов людей, которые эту память чтут и будут чтить, как драгоценнейшую святыню, как доброе наследие недавнего прошлого, отрадное и в настоящее трудное время.
Жива и премудрость великого кронштадтского пастыря в его знаменитых творениях: «Моя жизнь во Христе» и «Мысли о Церкви». Питомцам духовной школы весьма полезно будет вдумчиво прочитать эти творения о. Иоанна. Там он благодарит Господа за то, что он родился и воспитался в Православной Церкви, которая, как тысячелетняя почтенная старица, выше, святее, богаче благодатными дарами, чем протестантская и католическая общины. Там он глубокомысленно рассуждает о смысле и значении нашего церковного богослужения и дает много добрых советов о том, как правильно вести духовную жизнь. А затем, братие, нам надо молиться о том, чтобы Праведный Судия удостоил нас скорее видеть о. Иоанна в лике избранных святых Божиих угодников молящимся за нас и о нашем спасении во всякое время. Аминь.
Архим. Пимен
Проповедь прозвучала за ранней литургией в Пермском кафедральном соборе 20 декабря 1914 г. Напечатана в «Пермских Епархиальных Ведомостях» №1, 1915 г.
