Владимир Крупин: «Служение словом – одно из самых главных служений на земле»

С 28 февраля по 3 марта 2019 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Алма-Ате состоялась православная книжная выставка-форум «Радость Слова», которая проводилась в Казахстане в рамках мероприятий, посвященных Году книги в Содружестве Независимых Государств.

В форуме принял участие известный российский писатель и публицист, лауреат Патриаршей литературной премии Владимир Николаевич Крупин. Его перу принадлежат сборник рассказов «Зёрна», произведения «Живая вода», «Люби меня, как я тебя», «Прости, прощай…» и многие другие. Много лет он был главным редактором журнала «Москва» и периодического издания «Благодатный огонь». Владимир Николаевич преподавал в Московской духовной академии. На данный момент он является сопредседателем Союза писателей России, председателем жюри фестиваля православного кино «Радонеж». В Алма-Ате Владимир Николаевич выступил на конференции, посвящённой 15-летию установления празднования в честь Собора новомучеников и исповедников Казахстанских, и провёл несколько встреч с православной общественностью и молодёжью. Журнал «Свет Православия в Казахстане» задал гостю несколько вопросов.

- Владимир Николаевич, что Вы сейчас пишете, над чем работаете?

- За что-то серьёзное пока не удаётся взяться. Но много моих публицистических статей появляется на сайте «Русская народная линия» и в журнале «Русский писатель».

- Не так давно вышла в свет Ваша книга «История России в житиях святых» для детей. Почему Вы решили написать книгу для детей?

- Я всю жизнь преподаю: и в школе, и в Московской духовной академии, некоторое время преподавал в Академии живописи, ваяния и зодчества. Но особенно люблю работать с детьми. И жена у меня учительница – она главный редактор журнала «Литература в школе». Духовник мне говорил: «Когда тебя к взрослым зовут преподавать, ты сам решай – идти или нет, а если к детям, то всё бросай и беги». Так я и делаю. У меня есть и другие книги, адресованные детской аудитории, – «Псалтирь для детей», «Детский церковный календарь», «Подарок православному ребёнку».

- А как Вы стали писателем, с чего всё началось?

- Я всегда хотел быть только писателем и больше никем. Первое моё произведение – пьесу «Двойка» – я написал, когда мне было девять лет. Я показал её учительнице, и она спросила: «Ты где её взял?» Я соврал – сказал, что списал с журнала. Но пьеса оказалась настолько «правильной», что учительница нисколько не засомневалась в правдивости моего ответа. В пьесе шла речь о том, как мальчик получил двойку, потому что все время, отпущенное на подготовку домашнего задания, он прокатался на коньках. А потом ему стало совестно, и он взялся за ум. И даже, когда его друзья звали гулять, он находил в себе мужество отказываться и садился учить уроки. Затем у меня как у автора возникли творческие муки: какую оценку должен получить мальчик? Сначала я решил – пусть он получит пятёрку, а потом долго думал и решил, нет, все же, четвёрку. Так правдивее…
И стихи писал. Мы же были тогда в насквозь идеологизированном пространстве, поэтому и стихотворение я посвятил Сталину. Вот некоторые строки из него: «Товарищ Сталин, наш второй отец» или «Не пытайтесь буржуи нас покорить, вам страну Советов не поработить». Я написал его 31 декабря 1952 года. Но есть стихотворение, которое мне нравится до сих пор:

Растёт история, и вот мы вместе с ней растём.
И пусть войдём мы в Новый год, как в новый дом войдём.

В детстве я читал гигантское количество книг, мама даже боялась за меня, книжки отнимала. Причём, читал с большой скоростью. И до сих пор так читаю. Иначе нельзя. Главное, что нам Господь подарил – это время, а его очень мало. А как надо читать? Прочесть начало со вниманием, заглянуть в серединку и в конец, чтобы возникло общее впечатление от произведения. Если книга не затягивает, то зачем её читать? В книге должна быть магнетическая сила. И надо, кстати, безжалостно относиться к книгам, которые чему-то плохому учат.

- А что для Вас является побудительным мотивом к написанию какого-то произведения?

- Разные мотивы бывают. Повесть «Повестка» я написал из чувства протеста, когда увидел по телевизору, как два журналиста учат молодёжь, как «закосить» от армии. Я считаю, что это просто преступление, их надо было судить как преступников. Люди моего поколения рвались в армию. У меня отец воевал, братья служили, и я не представлял, как это не служить в армии.
Точно так же, из чувства протеста, я написал повесть «Люби меня, как я тебя». В то время пошла чудовищная пропаганда так называемых «гражданских браков», а на самом деле отношения к браку, как блуду. Разве это любовь? Спектакль по мотивам этого произведения лет пять уже идёт в московском театре «Глас». В повести «Повестка» я хотел напомнить об евангельской истине «Возлюби ближнего как самого себя». А вообще брак и правильное к нему отношение очень важно. Смерть да жена Богом суждена.

- Такие христианские жизненные установки были заложены Вашей семьёй?

- Ну, конечно. Мои родители: и отец, и мать, из православных семей и поэтому мне очень повезло. У нашей мамы было присловье: «Ну, идите с Богом», а после каждого дела она говорила: «Слава Богу». Подобные вещи оказались очень действенными в нашем воспитании, мы всё это впитали в себя. Хотя мама интуитивно нас воспитывала. Она всего четыре класса закончила, была простая колхозница, но так нас любила, никогда пальцем не тронула. Я как в раю вырос.
В педагогике есть понятие «буря и натиск». Мне кажется, что такое воспитание отторгается детьми. Поэтому всё надо делать с любовью. Петь колыбельные песни детям, читать им. А литература у нас есть – Никифоров-Волгин, Шмелёв. Есть что читать, мы люди богатые.

- А с казахской литературой Вы знакомы?

- В юности я читал Абая Кунанбаева, роман «Путь Абая» Мухтара Ауэзова, читал об истории дружбы Достоевского и Чокана Валиханова.  Потом я был дружен с Олжасом Сулейменовым. Словом, представление о литературе в Казахстане имею. Я давно знаком с казахстанским писателем и поэтом Валерием Михайловым – в прошлом редактор журнала «Простор». Он написал хорошие книги про Лермонтова и Заболоцкого в серии ЖЗЛ. Николая Заболоцкого я очень люблю – это величайший поэт, рядом с ним Пастернак как дитя малое. Но у нас какие-то иные ориентиры в литературе. Если речь о литературе 19-го века, то обязательно первые в списке Лев Толстой и Федор Достоевский. А почему не Гончаров и Тютчев? Или, говоря о литературе начала 20-го века, вспоминают в первую очередь Бунина, а не Шмелёва. А ведь Бунин очень ветхозаветный, телесный писатель. Или, если говорить о писательницах или поэтессах того же 20-го века, то почему сразу Ахматова и Цветаева? Почему не Ольга Берггольц? – на мой взгляд, удивительная поэтесса.

- А как вы относитесь к творчеству Солженицына?

- Когда я служил в армии, библиотекарь дала мне на одну ночь прочитать рассказ Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Я прочитал с огромной скоростью, он произвёл на меня большое впечатление. Но когда спустя 20 лет я его перечитал, то ничего особенного в этом рассказе не увидел, просто информация. Я понял, что это было явление скорее социальное, политическое, но никак не литературное. И, прочитав другие произведения Солженицына, я увидел, что там столько вранья, передёргивания. Это дутая величина, сформированная пропагандой. Солженицын был очень нужен Хрущёву, который ненавидел Сталина.

- В Казахстан Вы приехали впервые?

- Да, впервые. Жалею, что поздно сюда приехал, ведь Казахстан очень богатая земля, богатая страданиями за Православие. Два года назад я был в Ташкенте по приглашению владыки Викентия, митрополита Ташкентского и Узбекистанского. Он меня возил на кладбище, на котором похоронено свыше 30 священников, причисленных к лику святых. На проповеди владыка с болью говорил своей пастве: «Неужели мы бросим это всё, уедем отсюда, когда тут всё полито русской кровью, страданиями наших людей!» Но и уезжающих можно понять. Мне кажется, в Казахстане ситуация намного лучше, казахи – добрый народ. И потом, мы же вместе защищали одну страну. Сколько казахов воевало под Москвой, какие они были сильные воины. Эта дружба не может быть разорвана.

- Есть у вас любимые писатели?

- Я тоже на встречах с молодёжью иногда спрашиваю: «Кто ваш любимый поэт?» И часто слышу: «Бродский». «Ну, прочитайте что-нибудь», – говорю. Не могут. Если я люблю Тютчева, то могу без конца читать Тютчева, или моего любимого Заболоцкого. Если я люблю «Капитанскую дочку» Пушкина, то тоже могу постоянно цитировать это произведение.
А мой любимый писатель – Пушкин, конечно. Он на все времена. Кто любимый писатель? Пушкин. Кто любимый поэт? Пушкин. Кто любимый критик? Пушкин. Кто любимый драматург? Пушкин. Настолько велик Пушкин. А его «Путешествие в Арзрум»! Это образец того, как надо писать о странствиях и паломничестве. У меня много книг на эту тему – о Святой Земле, об Афоне. Сейчас вышла большая книга «Стояние в молитве» про Ближний Восток, есть произведения про Константинополь, про святые места в России.

- Многие православные люди говорят, что после того как они стали воцерковляться, им стала неинтересна художественная литература, они не находят в ней ответа на главные вопросы бытия. Какое место, на ваш взгляд, должна занимать литература и искусство в жизни человека?

- Литература должна, конечно, быть скромнее. Если же говорить о ее роли на пути человека к Богу, то она должна приводить, если не сразу в Церковь, то хотя бы в церковный двор. Но думать, что ты спасёшься литературой – наивно.

Литература, на мой взгляд, занимала у нас всегда неподобающее место в жизни – возможно слишком влияла на умы, на настроения. В советское время она даже помогала реализации линии партии: если партия «сажала кукурузу», то писатели воспевали это, потому что прикармливались властью. Но это не значит, что в советское время не существовало хорошей литературы. Существовала. Нередко советское время начинают красить чёрной краской, но искусство данного периода этим цветом не закрасишь. Куда нам тогда девать великую музыку советских времен – Свиридова, Гаврилова? А литературу? Того же Шолохова, Распутина, Белова, Шукшина, Астафьева? Это литература высокого уровня. И вообще у нас великая литература. Японский писатель Акутагава говорил: «Если вы поднялись на Фудзияму прозы Толстого, то далеко на горизонте засверкают серебряные хребты прозы Пушкина».

- Трудно ли в наше время быть писателем?

- Писательский труд – это отказ от многих материальных благ. Сейчас на гонорары не прожить, их просто нет. Многие думают: ну, книги же стоят дорого, поэтому все писатели богатые. Это не совсем так. Сейчас время очень несправедливое по отношению к пишущим. А бывало и другое… Вспомните в этой связи Антона Павловича Чехова, который жаловался жене, что надо ехать в Ялту, а денег нет. Но вот издатель Суворин взял два его рассказа и лето обеспечено. То есть за два рассказа можно было жить целое лето у моря. «Милая, – пишет он, – хватит нам жить на съёмных квартирах, пора уже свой дом приобрести, поэтому я сегодня купил дом. Потом я подумал, всё-таки он далековато от моря, поехал и купил ещё один дом». Это он всё в одном письме пишет. Вот как жил русский писатель.

Но, несмотря на все трудности существования, цель писательства благородная – спасать людей. Служение словом – одно из самых главных служений на земле.